Строитель воздушных замков.
На самом деле, станция возле Башни-с-Часами примечательна не только самой башней.
Так же следует упомянуть, что она сохраняет свой облик неизменным уже как минимум три века.
Нет, конечно, она вовсе не ветхая и не разваливается – наоборот, эту станцию недавно отреставрировали, но сделали это так удачно, что в стилизованных под старину стенах, фонарях и скамейках завёлся настоящий Дух Того Времени.
Иногда Келли ловит себя на том, что сердце наполняет неясная тревога, и она почти бежит по перрону, шелестя тяжёлыми юбками с кринолином, а туго затянутый корсет мешает дышать.
К счастью, она знает, как надо себя вести. Перво-наперво, нельзя поддаваться беспокойству.
И Келли останавливается. Келли прикрывает глаза и глубоко дышит. Она напоминает себе, что никуда не торопится и никого не ждёт, что она – настоящая она! – никогда не носила многослойных юбок до пола и неудобных корсетов, а ещё у неё никогда не было тонких шёлковых перчаток с кружевной окантовкой.
И постепенно возвращается к норме. Потому что самое главное тут – знать, что это Не Твоё Время.
Но иногда всё происходит по-другому, и это нравится Келли ещё меньше, чем вдруг осознать себя экзальтированной барышней начала восемнадцатого века.
Чаще всего это случается в конце осени и начале весны, по вечерам, когда станцию заливает желтоватый свет фонарей, а Келли возвращается домой из университета.
На дальних путях появляется странный состав с затянутыми тканью защитного цвета вагонами, которые охраняют бдительные юноши с оружием. И они всегда начинают беспокоиться, когда Келли – в больших наушниках и длинном пальто офицерского покроя – проходит мимо по дороге на свою платформу.
Ведь у неё нет удостоверения в кармане и нашивок с флагом Рейха на плечах.
Один из парней в военной форме всегда сначала что-то кричит по-немецки, а потом рваным движением вскидывает автомат.
Келли не знает немецкого (грубый, собачий язык! ). В школе Келли учила французский. Но почему-то она понимает, что именно кричит конвоир.
Он требует, чтобы она остановилась.
Но вместо этого Келли прибавляет шаг. Глубже натягивает наушники и увеличивает громкость. Келли закрывает глаза и почти не дышит.
...но каждый раз вместо выстрела мегафон над её головой скрипит «Станция ...к Хилл», а под ногами приветливо разворачивается знакомое «Mind the gap». И она понимает, что всё закончилось.
Келли медленно выдыхает и открывает глаза. Она не боится этой станции, нет.
Ведь она знает, что главное правило здесь – не забыть себя.
Так же следует упомянуть, что она сохраняет свой облик неизменным уже как минимум три века.
Нет, конечно, она вовсе не ветхая и не разваливается – наоборот, эту станцию недавно отреставрировали, но сделали это так удачно, что в стилизованных под старину стенах, фонарях и скамейках завёлся настоящий Дух Того Времени.
Иногда Келли ловит себя на том, что сердце наполняет неясная тревога, и она почти бежит по перрону, шелестя тяжёлыми юбками с кринолином, а туго затянутый корсет мешает дышать.
К счастью, она знает, как надо себя вести. Перво-наперво, нельзя поддаваться беспокойству.
И Келли останавливается. Келли прикрывает глаза и глубоко дышит. Она напоминает себе, что никуда не торопится и никого не ждёт, что она – настоящая она! – никогда не носила многослойных юбок до пола и неудобных корсетов, а ещё у неё никогда не было тонких шёлковых перчаток с кружевной окантовкой.
И постепенно возвращается к норме. Потому что самое главное тут – знать, что это Не Твоё Время.
Но иногда всё происходит по-другому, и это нравится Келли ещё меньше, чем вдруг осознать себя экзальтированной барышней начала восемнадцатого века.
Чаще всего это случается в конце осени и начале весны, по вечерам, когда станцию заливает желтоватый свет фонарей, а Келли возвращается домой из университета.
На дальних путях появляется странный состав с затянутыми тканью защитного цвета вагонами, которые охраняют бдительные юноши с оружием. И они всегда начинают беспокоиться, когда Келли – в больших наушниках и длинном пальто офицерского покроя – проходит мимо по дороге на свою платформу.
Ведь у неё нет удостоверения в кармане и нашивок с флагом Рейха на плечах.
Один из парней в военной форме всегда сначала что-то кричит по-немецки, а потом рваным движением вскидывает автомат.
Келли не знает немецкого (грубый, собачий язык! ). В школе Келли учила французский. Но почему-то она понимает, что именно кричит конвоир.
Он требует, чтобы она остановилась.
Но вместо этого Келли прибавляет шаг. Глубже натягивает наушники и увеличивает громкость. Келли закрывает глаза и почти не дышит.
...но каждый раз вместо выстрела мегафон над её головой скрипит «Станция ...к Хилл», а под ногами приветливо разворачивается знакомое «Mind the gap». И она понимает, что всё закончилось.
Келли медленно выдыхает и открывает глаза. Она не боится этой станции, нет.
Ведь она знает, что главное правило здесь – не забыть себя.